Мужская капелла
Новости

В сентябре – ноябре 2014 года Московская государственная консерватория (университет) им. П.И.Чайковского будет проводить Международный Хоровой Конгресс.

24.02.2013
Гармония и мир
7.03.2013

I Всероссийский фестиваль современного хорового искусства «Гармония и мир» пройдет в марте в Нижнем Новгороде

Уточнены даты предстоящих концертов. Смотрите подробнее кликнув по новости.

24.02.2013
Гастроли в Сербии
24.02.2013

Капелла «Благовест» удостоена Гран-При на фестивале в Сербии

Реквием Л. Панкратова

Композиторское творчество Заслуженного артиста России, лауреата международных конкурсов, доцента кафедры хорового дирижирования Нижегородской государственной консерватории имени М.И.Глинки, члена Союза композиторов России  Льва Панкратова (род. 1959) стало естественным и органичным продолжением его многолетней деятельности как дирижера и хормейстера.

Воспитанник Горьковской капеллы мальчиков, он, можно сказать, вырос среди «поющего мужского братства». Хоровое искусство стало для Л.Панкратова естественным языком выражения чувств, мыслей, отношения к жизни. Обучаясь в Горьковской-Нижегородской консерватории и аспирантуре, одновременно с освоением профессии дирижера и хормейстера (его учителями были известные мастера хорового искусства Е.Н.Гаркунов и Л.К.Сивухин), он занимался композицией (вначале под руководством С.П.Стразова, а позднее у Э.Б.Фертельмейстера, который и сегодня является его главным наставником в композиторском творчестве). Лев Панкратов - автор песен для детского хора и вокальных ансамблей, музыки к трем спектаклям и музыкально-хореографическим композициям. Но основное место среди его композиторских работ занимают хоровые сочинения, обработки народных песен и переложения произведений различных авторов. Определяющую роль в  этом предпочтении сыграл большой опыт работы с хором (в разные годы он руководил  студенческими хорами, народными коллективами, был хормейстером муниципального камерного хора «Нижний Новгород», регентом Благовещенского монастыря и др.). С 1991 года Л. Панкратов является художественным руководителем созданной им мужской капеллы «Благовест». Сегодня «Благовест» известен далеко за пределами нашей страны как один из ведущих профессиональных мужских певческих коллективов России, владеющий высочайшим мастерством исполнения произведений разных стилей и жанров. Его достижения отмечены многочисленными победами на конкурсах в США, Германии, Швеции, Чехии, Франции, Испании, Сербии, России. Духовная музыка составляет основу репертуара капеллы, музыканты исполняют ее в соборах Московского Кремля, храмах и монастырях Суздаля, Владимира, Нижнего Новгорода, Санкт-Петербурга. На исполнение православных песнопений «Благовесту» дано письменное благословение Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II.

Как художественного руководителя Льва Панкратова отличают глубокое знание истории духовной музыки, чуткое понимание ее эмоционального строя, проникновенность исполнительского прочтения богослужебных песнопений. Эти качества сполна проявились в сочинении для смешанного хора a cappella «Литургии Св.Иоанна Златоуста» (1990). «Реквием» Л.Панкратова, созданный в 2011 году, открывает новые грани его дарования. Это первое сочинение, в котором используется оркестр. Осваивая новые тембры, композитор выходит на симфонический уровень мышления, создавая масштабную, драматургически емкую и цельную композицию.

К началу нашего столетия в отечественной музыке сложилась прочная традиция концертной интерпретации жанра, давно преодолевшего рамки католического культа и утратившего свое прикладное значение. Среди многих композиторов, обращавшихся к жанру реквиема - А. Караманов, А. Шнитке, С. Беринский, Э. Денисов, С. Слонимский, Б.Тищенко, В. Сильвестров и др.  Спектр интерпретаций реквиема широк – от строгого следования ортодоксальному канону заупокойной мессы (с латинским каноническим текстом, традиционными частями и составом исполнителей) до метафорического толкования жанра, в котором привлекаются различные светские поэтические произведения, варьируются исполнительские составы и т.п.

В сочинении Л.Панкратова, при опоре на классическую модель жанра, мы встречаемся с ее весьма свободной трактовкой. Текстовой основой стал русский перевод основных частей латинского канона[1]. Насколько известно, русскоязычная версия впервые стала предметом музыкального прочтения. Автор так объясняет свой выбор: «Хочу, чтобы каждое слово проникало в душу слушателя, каждая мысль была им понята и прочувствована». Композитор использует также фрагменты поэмы А.Ахматовой «Реквием». Эта поэма, написанная в годы «большого террора» (как пишет З.Минц, «любой строки этой поэмы достаточно было, чтобы автор поплатился за нее жизнью»), отражает личную трагедию поэтессы – ее судьбу и судьбу ее сына, незаконно репрессированного и приговоренного к смертной казни. Смирение и протест, покорность и гордая уверенность, с которой она на вопрос «а это  вы  можете  описать?», ответила «могу» соседке по тюремной очереди, выразились в символической емкости образов поэмы.

Единство личного и всеобщего, интимного и отстраненного, психологической тонкости и эпической плакатности – все это позволило композитору услышать созвучность текстов и  открыть глубокую внутреннюю связь поэмы А.Ахматовой и канона траурной мессы. «Когда я познакомился с «Реквиемом» Ахматовой, то увидел, насколько реально совмещение двух текстов, отражающих неразделимость исторического и вечного, общечеловеческой и личной трагедии, спаянность судьбы страдающей матери с судьбой страны, судьбой мира», - отмечает Л.Панкратов.

Стилевой диапазон произведения достаточно широк. В «Реквиеме» слышны отголоски григорианских и литургических песнопений, средневековая полифония строгого стиля, свободная имитационная полифония и хорал. Здесь нашли свое преломление барочная риторика, а также элементы современного музыкального языка (кластерные аккорды, свободно трактуемая тональность, атональные фрагменты). Однако, при явной полистилистичности музыкального языка, перед нами цельная монолитная композиция, десять частей которой спаяны единой драматургической идеей.

Реквием открывает и завершает средневековая секвенция «День гнева». В ортодоксальной траурной мессе «Dies irae» является вторым номером, после вступительного «Requiem aeternam» и «Kyrie». По замыслу композитора,  исходной, определяющей идеей всей композиции является неминуемость высшего Божественного суда и возмездия. С первых тактов «День гнева» погружает нас в толщу традиции. В звучащей вначале в оркестре суровой лаконично-аскетичной мелодии слышны и баховская «тема креста», и отголоски танеевских полифонических тем, и философские интонации поздних квартетов Шостаковича. В то же время, в выразительной рельефности мелодии, контрапункте поддерживающих ее голосов  мы узнаем  автора «Литургии» и многочисленных духовных хоровых произведений. Его индивидуальный почерк – в умении передать в привычных интонациях первозданность чувства,  способности согреть их искренностью и теплотой высказывания.

Основанные на начальной интонации вступления, антифоны tutti хора и оркестра, укрупненные октавными унисонами и «пустыми» безтерцовыми созвучиями, создают ощущение неземного холода, надмирности, «дыхания» вечности. Средний раздел номера начинается фугато, постепенно приводящее к хоральному звучанию. В динамической репризе, отмеченной  тональными переключениями ( f-cis-c), наложением на основную тему звучит у струнных новая тема, которая в дальнейшем, так же как и основная «День гнева», появляется в узловых, поворотных моментах произведения.

№2 «Вечный покой» («Requiem aeternam dona eis») начинается сдержанной, эпического склада мелодией на текст «Посвящения», открывающего поэму А. Ахматовой. Исполняемая соло тенора на фоне выдержанных органных басов  архаическая мелодия подобна взгляду из небытия - из тюрьмы, из «каторжных нор». Фоном звучит хорал «Вечный покой, даруй им, Господи», символизирующий молитвенное смирение и утешение. Затем начальная тема имитационно проводится у хора, и ее интонации проникают в хорал. Это приводит к сложному переплетению текстов, когда единовременно хором и солистом произносятся «несовместимые» строки: «И смертельная тоска» и «Вечный свет».  Номер завершается оркестровым разделом, в котором неоднократно проводится начальная тема на одной высоте в неизменном виде, что создает ощущение безжизненности, оцепенения.

В №3 «Необыкновенный глас» («Tuba mirum») автор обращается только к каноническому тексту, в котором внеличностное, эпическое свидетельство о Божьем суде соединено с лирико-психологической рефлексией. Весь номер пронизывает мелодия с восходящим поступенным движением, в лидийском ладу. Противопоставление двух планов решено фактурно и темброво. С первых тактов основную мелодию сопровождает лейттема «день гнева», звучащая в унисон у альтов и органа. На ее интонациях построена кульминация номера, а на словах «и ничто не останется без отмщения»  появляется и вторая - оркестровая тема из №1, теперь у хора. Мастерски решено «тихое» завершение номера: звучащая на словах «что же я скажу тогда? к кому обращусь...» основная тема будто истаивает и растворяется.

Строки ахматовской поэмы, рисующие жуткий образ зимнего Ленинграда, скованного холодом и парализованного страхом, открывают №4 «Царь величия» - «Rex tremendae mjestatis». «Ломаная» мелодия хора, звучащая октавными унисонами и сопровождаемая глубокими басовыми квинтами органа, минимальными «аскетическими» средствами передают состояние безумия от муки и страха. Ярким контрастом звучит соло тенора: светлая, величественная ариозная тема широкого дыхания на слова «царь потрясающего величия». В развернутом оркестровом эпизоде слышны отзвуки обеих тем из №1 «День гнева». Второе появление соло тенора поддержано мужским хором, что придает теме торжественный гимнический характер. Большая оркестровая кода закрепляет это состояние, утверждая ослепительный Ре мажор.

Символическая многоплановость поэмы Ахматовой – за судьбой приговоренного к смертной казни сына раскрывающей образ распятого Христа, а в страданиях матери увидевшей скорбь Богородицы – с поразительной глубиной передается в №5 «О, припомни, милосердный» («Recordare Jesu pie»). Контрапунктом к  канонической молитве хора звучит соло меццо-сопрано на ахматовские строки «Уводили тебя на рассвете...». Эта мелодия – вариант лейттемы «день гнева», что вскрывает литургический подтекст поэтического слова. Интонационное единство тем, камерность звучания, разреженная фактура, обилие параллельных квинт, отголоски траурного марша – все это погружает в состояние скорбной молитвенности.  На этом фоне яркой экстатической вспышкой воспринимаются слова отчаявшейся матери. Как бы подхватывая ее возгласы, хор, повествующий о крестном страдании Христа, доводит экспрессию до предельного накала. «Слово» дается оркестру, который возвращает молитвенный строй. Но... «Не забыть!» - отчаянные стенания матери прорываются с новой силой. Тщетным утешением звучат отголоски начальной темы номера.

Резким контрастом звучит лейттема «день гнева», открывающая №6 «Ниспровергнув злословивших» («Confutatis maledictis»). Автор использует здесь только канонический текст. Монолитный, цельный по звучанию хорал, продублированный оркестром, возвращает нас к теме строго, беспощадного Суда. Следующее затем фугато («призови меня»), как и ранее связанное с проникновением личного, индивидуального начала, приводит к возвращению аккордовой фактуры и эпической фресковости высказывания. В развернутом оркестровом эпизоде появляется тема из №2, ранее звучавшая на ахматовские слова «но крепки тюремные затворы». Незримое присутствие поэтического голоса, когда в оркестре «проговариваются» строки поэмы – одна из примечательных особенностей произведения в целом. Подобным приемом и завершается номер: имитационное проведение лейттемы воспринимается определенно связанной с идеей Божественного гнева.

№7 «День слез» («Lacrimoso») – лирический центр, тихая кульминация Реквиема - решена в особом ключе. В крайних частях номера (написанного в 3-х частной форме с динамической репризой и кодой) на слова канона «слезный будет день» звучит выразительная проникновенная лирическая тема. С ней контрастирует тема средней части. Основанная на строфах «Приговора» Ахматовой, она передает  оцепенение, бредовое состояние уставшей от горя матери. Суровая «окаменевшая», лишенная эмоций, тема чутко отражает строй поэтического текста. В противопоставлении эпической бесстрастности ахматовского текста и слезных стенаний канонических строк (канон и авторское слово здесь будто меняются местами) композитору удается выявить свое, индивидуальное толкование традиции.

В №8 «Свят Господь» («Sanctus») внутренняя конфликтность частей выражена еще более определенно. Рефрен (номер написан в форме рондо) связан с прославлением Саваофа: на фоне «баховского» токкатного сопровождения звучит светлая гимничная тема, в которой явно слышна праздничная колокольность. В двух эпизодах, порученных соло тенора, композитор обращается к «Распятию» из «Реквиема» Ахматовой, в котором повествование уже переключается в символический план (Христос, Магдалина, Мать). Токкатность сменяется набатностью остинатных басов, сопровождающих полную обреченности тему, хоровая гимничность отступает перед одиноким соло – что создает ощущение свершающейся трагедии. Заключительное проведение рефрена «Свят, свят, свят» возвращает мажорный настрой, хотя и не разрешивший зияющее противостояние.

№9 «Агнец Божий»(«Agnus Dei») погружает нас в архаическую атмосферу средневекового строгого стиля. Покорно и сдержанно звучит тема на канонический текст – вначале у женского хора, затем вариантно повторяется у меццо-сопрано. В недрах строгого стиля вырастает песенная тема хора на строки Ахматовой «Уже безумие крылом души накрыло половину». Повторение этих поэтических строк у меццо-сопрано мелодически решено принципиально по-иному: медленно поднимаясь, завоевывая диапазон, прерывистая тема, «разорванная» паузами, создает мрачный образ безумия. Возвращение канонического текста продолжает развитие первой темы – хроматизированной, вобравшей в себя интонации среднего раздела. Фоном звучат фанфары - реминисценция из №4 «Царь величия». Номер заканчивается внезапно озарившим светом - Ре мажорным трезвучием, символизирующим свет и спокойствие внеземного существования.

№10 «День гнева» - финал цикла, возвращающий нас к материалу первого номера. Однако это не точная реприза: расширено вступление, кода более развернута. Но главное – меняется ладово-интонационный строй: вместо характерного ре? звучит ре?. Мажорность интонации, хотя и не выраженная явно и однозначно (в номере неоднократно появляется наложение мажорного и минорного трезвучий), имеет важное значение для концепции сочинения в целом. Трагизм восприятия жизни не имеет ничего общего с унынием, пессимизмом, отвращением от мира. Природный оптимизм композитора позволил ему услышать в каноническом тексте траурной мессы и в «Реквиеме» А.Ахматовой не только глубину переживания бед и утрат, но и катарсическое осознание многомерности бытия.

Жанр реквиема, с точки зрения композиторского ремесла, является серьезным испытанием, «проверкой» на зрелость и масштабность мышления, на мастерство владения музыкальным языком, на глубину понимания канона. В сочинении Л.Панкратова – при яркой индивидуальности высказывания, своеобразии композиционно-драматургического решения – мы слышим глубокий пиетет перед многовековой традицией жанра, чуткий дар диалога с ней.

«Реквием» посвящен одаренному музыканту, дирижеру Олегу Шапиро (1959-1999), с которым композитора с детства связывала крепкая «капеллановская» дружба. Олег не воспитывался в Горьковской капелле мальчиков, он был сыном капеллана, но, как вспоминает Л.Панкратов, в мужском хоровом братстве его все считали «своим». Краткая, рано оборвавшаяся, но наполненная творческим горением жизнь О.Шапиро, освященная неустанным желанием нести людям красоту и  добро,  удивительно созвучна ключевой идее Реквиема Л.Панкратова: все деяния человека, любые его поступки не уходят бесследно. Суд неминуем, «...лишь только праведный будет избавлен от страха»...